Погода на завтра

М. ВАНЯШОВА,

преподаватель Ярославского педагогического института

имени К. Д. Ушинского, кан­дидат филологических наук.

«СЕВЕРНЫЙ РАБОЧИЙ», 1974, 19 октября.

ОБ ЭТОМ ПРАЗДНИЧНОМ событии говорят и на за­воде, и в городе. На главный конвейер вот-вот выйдет 500-тысячный автомобиль. Однако этот день таит в себе множест­во скрытых и, казалось бы, не­предвиденных ЧП. Нелётная погода задерживает самолеты с необходимыми шинами. Где-то далеко, в Ереване, самолет, пришедший за автомобильными ко­вриками, уходит пустой, потому что девушка, выписывающая про­пуска, ушла в отпуск и никого не предупредила. По вине мо­лодого инженера Астахова оста­навливается главный конвейер. Простаивает с утра и бригада Риммы Соболевой: нет уплотни­телей.

Казалось бы, новый спектакль волковцев «Погода на завтра» (режиссер Г. Меньшенин) подни­мает производственные, чисто технические проблемы. Главный конвейер в этом спектакле дви­жется как незримое гигантское существо. Замер конвейер: вместе с ним в напряженном ожи­дании замирают сердца тысяч людей.

Безостановочный бег времени... Мы очень часто гово­рим сегодня о научно-техничес­кой революций. Об НТР спорят не только ученые и инженеры. О ней пишут поэты. НТР увлека­ет художников. Мелькают при­вычные понятия: космос, элект­роника, ядерная энергетика, «кибернетический» переворот.

В «Погоде на завтра» драма­турга увлекают отношения лю­дей. Шатров предлагает «пьecy-репортаж с места событий в ди­алогах, письмах, телеграммах и других документах». В этой от­четливо заявленной докумен­тальности есть и свои достоин­ства, и свои издержки. Но об этом скажем позднее.

Бригадир Римма Соболева (Г. Ефанова) знает, зачем вызы­вает её директор производства Архангельский: в ночную идти, исправлять недоделки сегодняш­него простоя. Она грубовата и нелицеприятна в оценках. Но вот не может отказать Архан­гельскому, уступает его челове­ческому обаянию. В Архангель­ском (заслуженный артист РСФСР Ю. Караев) действитель­но многое подкупает. Есть в нем редкое качество — «удиви­тельное умение жить с людь­ми». Но не создает ли Архан­гельский на своем участке, сре­ди своих подчиненных так назы­ваемый «мертвый климат» — от­сутствие творчества, инициативы, самостоятельного поиска? Стоит посмотреть, как мечется он у телефона, испытывая жгучее желание ринуться в цех, вме­шаться, сделать всё самому, предотвратить ошибки, стоит по­слушать его полудобродушный-полуначальнический «рык»: «По­чему своевременно не приняли мер?». — «Ждали вашего прика­зания», — ответят ему на другом конце провода.

Время требует сегодня от ис­кусства внимательного исследо­вания того, как научно-техни­ческая революция в наших соци­альных условиях сказывается на облике людей, отзывается в их душах. Научно-техническая рево­люция резко увеличивает роль личности в производстве. Уско­рение научно-технического про­гресса во многом зависит от пол­ноты выявления личностных на­чал — инициативы, ума, знания,дисциплины, энергий.

И вот, оказывается, что в эту систему отношений, где каждый, по словам директора завода Волошина (заслуженный артист РСФСР С. Тихонов), «несет свой чемодан», свое бремя ответст­венности, Архангельский попро­сту не вписывается. Об этом прямо скажет генеральный ди­ректор своему подчиненному. Этот разговор двух командиров производства идет на очень спо­койных тонах, за ним следишь с огромным внутренним напря­жением. Актерский дуэт Тихоно­ва и Караева безупречен. Тихо­нов может заставить своего Во­лошина рассказывать об управ­лении и его проблемах поэтиче­ски устремленно. Его Волошин размышляет об архангельских, которые порой создают «мертвый климат» на производстве. Цена демократизма Архангельского резко падает.

Волошин окружает себя дру­гими людьми. Посмотрите, какие он им дает характеристики! «Главный инженер — на три головы выше меня... Макаров — экономический бог. Драгунов — одной ногой в сегодняшнем дне, другой — в послезавтрашнем. Талант строителя. Тихомиров — бог организации». «Количество богов на метр площади явно ненормально», — шутит собесед­ник Волошина.

А ведь это тоже проблема, выдвинутая драматургом. «Стре­мление окружить себя не посредственностями, а талантами. Сколько людей страдает обрат­ной слабостью».

Глядя, как живет и действу­ет Волошин, как проходит один заводской день, вспоминаешь спектакль «Человек со стороны» по пьесе И. Дворецкого, тоже посвященный проблемам НТР и человека. В «Человеке со сто­роны» инженер Чешков, отчаян­но сражающийся с косностью и рутиной, пытался в одиночку решить все проблемы произ­водства. Он врывался в жизнь завода настолько стремительно и непривычно, яростным и неис­товым подстегиванием так подав­лял всех своих помощников, что его подчиненные демонстратив­но разбегались с производствен­ной летучки. Да, он так же, как и Волошин, боролся с очковтира­тельством и показухой. Макси­мум ответственности — вот его девиз! Тот же, что и у Волошина. Как бы поступил Чешков на ме­сте Волошина с Архангельским? «Не вписываетесь в систему», — сказал бы он и поставил точку. Но все дело в том, что Волошин куда сложнее, интереснее, бога­че, многограннее Чешкова. Во­лошин всякий раз находит в сво­их собеседниках немало удиви­тельных, ценных качеств, он бе­режет личность!

В «Погоде на завтра» мы встретимся с еще одним геро­ем, более похожим на Чешкова, это — директор механосбороч­ного производства Лавров (Н. Гаевский). Он интеллигентен, та­лантлив, деловит и напоми­нает некую вычислительную машину, обрабатывающую за­данную программу. Он не видит перед собой собеседника. Вхо­дит наладчик Козырь (Ю. Подсолонко), он говорит с ним, про­сматривает бумаги, подымает на вошедшего глаза, даже не выслушал, механически пропустил всю душевную боль и растерянность собеседника. «Я уйду с производства», — горько гово­рит Козырь. «А мы никого не держим», — хладнокровно бросает директор. Актер и ре­жиссер находят точную деталь. Когда через несколько минут Козырь станет нужен производ­ству, чтобы вывести конвейер из аварийного положения, Лав­ров отчеканит по селектору: «Наладчика Козыря...» И сдела­ет беспомощную паузу. Он не знает, как зовут Козыря. Живые характеры не входят в его ком­петенцию.

ИЗ КАЛЕЙДОСКОПИЧНОСТИ лиц, дел и событий спек­такля театр проводит свои глав­ные мысли: причастность чело­века к большому государствен­ному делу, к строительству не только фундамента здания, но и души человека. Тихонов рису­ет своего Волошина человеком практической складки. Но такие, как его Волошин, умеют создать в своем хозяйстве — на заводе ли, в колхозе или в учреждении - тот микроклимат, который сегодня становится необходи­мым для всех. Спектакль гово­рит о «погоде на завтра», об ат­мосфере завтрашнего дня.

«Я человек сухой», — скупо сообщит о себе Волошин. Но это не так. Он лирик и поэт, Волошин—Тихонов, недаром из его уст вдруг вырвется призна­ние: «Я и через сто лет приду сюда, как на свидание с люби­мой девушкой». Это о своем за­воде. Он умеет войти в дело, умеет говорить, умеет слушать, умеет похвалить и покритиковать. Он не боится, наконец, что его подчиненные окажутся опыт­нее и способнее его. Должность директора для Волошина — призвание, искусство. Сложней­ший род деятельности! И Тихо­нов убеждает нас в красоте это­го труднейшего искусства, а ле­жит оно на стыке экономики, техники, психологии, социальной педагогики, этики. И совершен­но необычно проводит прием. Вдохнет новую жизнь в работ­ницу Надю Полянову (очень тон­ко играет этот эпизод Т. Позд­някова), уловив в ней верное понимание правоты коллективиз­ма в нашей жизни. Взвалит на свои плечи беду Елены Урало­вой (В. Долматова и Т. Канунникова каждая в своем ключе решают драму своей героини, психологически убеждая нас в тяжести происходившего). По­молчит. Поймет. И попробует заставить поверить в себя. А для вечного изобретателя Юры Красикова (В. Сергеев) найдет великолепное поле деятельности.

Два директора производства Архангельский и Лавров. Два стиля руководства. И Волошин требует от одного деловито­сти, от другого — человечности, душевности. Но с душевностью не так просто. Потребовать ее нельзя, и Волошин это тоже по­нимает. Завод его находится в походе, на марше пятилетки, и поход этот — с полной выклад­кой.

Режиссер Г. Меньшенин реша­ет спектакль как публицистичес­кий диспут. Вслед за драматур­гом театр говорит об острейших проблемах дня. Дело не в отдельных архангельских, которые еще не освоили требований на­учно-технической революции. Большой день главного конвей­ера — это своеобразный экспе­римент, который обнажает це­лый комплекс проблем. «Я знаю одно: как сработаем сегодня, так будем жить завтра», — уве­ренно скажет Волошин.

Как часто сегодня говорят о психологическом климате в коллективе, об общей заинтере­сованности в труде! «И если не я, то кто тогда?» — этими слова­ми живет Юрий Красиков, суще­ствующий в своем волшебном мире фантазии и постоянных изобретений. Герой В. Сергеева молодой инженер — из тех тра­диционных «чудаков», что укра­шают мир, и украшают его лег­ко и радостно. Его пританцовывающая походка привносит в спектакль легкую, акварельно-­комедийную окраску, а ее порой так недостает в этом осложнен­ном научными и техническими проблемами, с терминами, спора­ми спектакле. «Если не я, то кто тогда?» — этой мыслью должны жить и молодые рабочие из бригады Риммы Соболевой. Но если самой Римме порой не хва­тает теплоты сердца, человече­ского участия, то о бригаде мо­лодых рабочих у зрителя скла­дываются совсем странные пред­ставления. Кто они — боевая комсомолия или балаганная са­модеятельность? Режиссеру и учащимся театрального училища здесь явно изменил вкус. В мо­лодежных сценах — привкус мещанства. Принципиально иначе могла бы быть решена и сцена комсомольского собрания. Скеп­сис, ирония здесь явно ни при чем.

В ремарках Шатров пишет о буйстве красок, о линиях современного производства, но сце­ническое пространство в спектакле развернуто плохо, нет простора, и часто кажется, что створки громадных дверей за­хлопывают, как створки раковин, директоров в их кабинетах. По­верхностно-иллюстративно и музыкальное решение спектакля.

КОГДА-ТО Николай Погодин писал свои знамени­тые «Темп», «Поэму о топоре», «Мой друг» как пьесы-репор­тажи. В конце двадцатых годов они тоже шли на сцену с газет­ного листа. Накал времени Пого­дин чувствовал необычайно ост­ро. Драматург давал театру в своих сценических очерках опе­ративность и актуальность газе­ты. И сегодня, ставя репортаж Шатрова, театр имени Ф. Г. Волкова формирует обществен­ное мнение вокруг актуальных проблем. «Завтрашний день начи­нается сегодня» — эта главная мысль Волошина становится лейт­мотивом спектакля. И когда на­чнется, наконец, праздничный митинг, когда 500-тысячный авто­мобиль сойдет с конвейера, то все, что сделано за один год и один день большой заводской жизни, и явится для Волошина и рабочих завода праздником. Самым главным праздником жиз­ни.